Для истинных мусульман кощунственны не только карикатуры на пророка, но и практически все стороны жизни процветающего Запада. Скандал с карикатурами рано или поздно угаснет, а жажда покарать богохульников – нет. И европейцы ничего не смогут с этим поделать.
Уже мало кто помнит предысторию скандала вокруг публикации датской газетой «Юлландс-Постен». В сентябре прошлого года детский писатель из Копенгагена Каре Блюйтген посетовал, что не может найти художника, который бы согласился проиллюстрировать его книжку о пророке. Дело в том, что ислам традиционно боролся с изображением своего основателя (это, кстати, способствовало быстрому распространению религии среди самых разных народов: любой араб, индиец или малаец был волен представлять себе Мухаммеда по своему образу и подобию). После того как в соседней Голландии Тео Ван Гог был убит за фильм о тяжелой судьбе исламских женщин, датские художники поостереглись рисковать жизнью. Редактор «Юлландс-Постен» решил проверить, насколько террористическая угроза ограничивает свободу слова, и заказал самым отважным изображения пророка, каким они его видят.
Это была отнюдь не провокация, а тест на сохранность одной из базовых ценностей европейской цивилизации.
Мухаммеда, что неудивительно, увидели через призму исламского терроризма. Два художника, не сговариваясь, нарисовали завернутую в тюрбан пророка бомбу с тлеющим фитилем.
Дальше началась форменная свистопляска: торговый бойкот, ответный парад карикатур на страницах ведущих европейских газет, поджоги посольств и обмен инвективами на высшем уровне. Не осталась в стороне и Россия. Отечественные мусульманские организации тоже осудили богохульников, и их гнев (не без зависти к мусульманскому грозному единодушию) разделила православная церковь. Басаев припугнул новыми терактами. Публикация в малоизвестном издании на окраине Европы привела к новому витку конфликта цивилизаций.
Уже сейчас видно, что европейская цивилизация в этом конфликте проигрывает и что главная причина проигрыша – ее сложносочиненная структура.
Первое, что бросается в глаза, – противоречие между базовыми европейскими ценностями: толерантностью и свободой слова. Далеко не все на Западе разделяют радикальную точку зрения редактора отдела культуры «Юлландс-Постен» Флеминга Розе, твердо заявившего: «Религиозные чувства в светском обществе не могут рассчитывать на особое отношение. При демократии каждый должен быть готов к критике и даже насмешке в свой адрес». Многие полагают, что как раз религиозные чувства задевать нельзя. Толерантность и свобода высказывания в равной мере прописаны в международном праве. И вот мы видим, как две эти равновеликие ценности идут в лобовую атаку друг на друга. И у той и у другой есть свои герои и даже мученики. Одни после очередного уличного беспредела заявляют в духе Васисуалия Лоханкина, что и у хулиганов есть своя сермяжная правда, другие настаивают на праве высказывать вслух такие вещи, о которых раньше стеснялись и думать. Пока побеждает принцип свободы слова; по недавним опросам в Дании, публикацию карикатур поддержали 57%, в Германии примерно столько же (56%), но счет почти равный. Госдеп и МИД Британии осудили публикацию карикатур. Датский премьер принес извинения.
Вот характерный пример. Недавно обидевшийся на художников-датчан мусульманский коллега, проживающий неподалеку в Бельгии, изобразил Деву Марию с голой грудью. Его поругали католики, но никаких судебных санкций не последовало. Бельгийские власти даже не лишили его гранта, выделенного на поощрение занятий творчеством. Ну, такая точка зрения у человека, что тут поделаешь.
Это особенно впечатляет, если вспомнить, что во многих европейских странах до сих пор сохранились законы против хулы на веру, но применяются они чрезвычайно редко (в Великобритании в последний раз это случилось в 1977 году, когда было запрещено стихотворение Джеймса Керкапа «Любовь, посмевшая себя назвать», рассказывающее об эротическом чувстве к Христу, да еще с элементами некрофилии и откровенной гомосексуальности). Они не работает и потому, что ослабло переживание святого, а следовательно, и осознание надругательства над ним, потому что закон этот тоже вступает в противоречие с принципом свободы слова.
Сложносочиненной плюралистической европейской цивилизации противостоит куда более цельный (и уже в силу своей цельности более устойчивый) мир ислама. Там большинство противоречий, если они вдруг возникают, разрешаются быстро и беспощадно. Жалкая попытка иорданской «Аль-Шинан» перепечатать три самые безобидные карикатуры из датской газеты и напомнить, что мусульмане сами виноваты в том, что на Западе сложилось столь нелестное мнение об их религии, закончилась крахом. Тираж конфисковали, главного редактора прогнали взашей. Осенью прошлого года редактором афганского журнала «Права женщин» Али Мохакик Насаб осмелел до такой степени, что попробовал добиться смягчения пенитенциарной системы в стране. Согласно шариату, он был осужден за богохульство (!), за которое, замечу, в пределе грозит смертная казнь.
Для истинных мусульман кощунственны не только карикатуры на пророка, но и практически все стороны западной жизни. Равенство женщин, светское образование, свобода слова, даже терпимость, если она проявляется не по отношению к исламу, а к тому, что с исламской точки зрения терпеть нельзя. Разве Тео Ван Гог покушался на исламские святыни, когда снял правдивый фильм об ужасном положении мусульманских женщин? Однако убивший его молодой марокканец воспринял фильм именно так, и в этом его поддержали многие единоверцы. Против лома нет приема.
Но любой другой лом в руках европейцев оказывается опутан сложнейшей сетью правовых норм и ограничений.
Рука исламского мира тверда. Запад погряз в грехе и, казалось бы, должен погибнуть. Но он существует и даже процветает. Где же божественная справедливость? Почему на грешников не обрушивается кара? Должен же кто-то стать карающей десницей господней.
Скандал с карикатурами, несмотря на весь свой размах, рано или поздно угаснет, но жажда справедливости – нет.
Остается только ждать, что послужит поводом для нового удара и не рассыплется ли цветущая европейская сложность от столкновения с монолитным, как Кааба, миром ислама.
:
